Моя родословная ( из книги Баулина М.А.)

Доброго времени суток, читатель! Продолжаю делится с тобой книгой Баулина М.А. «Моё село — мой надёжный причал»

Моя родословная

«Где бы ты ни родился, ты обязательно будешь любить свой город, своё село, свой уголок России. И тебе всегда будет казаться, что и небо там и солнце – какие-то особенные. И даже, если вырастишь и уедешь в далёкие края, то всё равно будет тянуть к себе твой родной край. Там прошло твоё детство. Там были рядом с тобой два дорогих тебе человека: мать и отец» (из районной газеты «Восток Алтая»).

Жизнь – это самое дорогое, что есть у человека. Она дана ему один раз. Она будет неповторима. Всё, что есть на земле, всё имеет своё начало и свой конец. Бессмертными остаются искусство и религия. Когда просматриваешь фотографии, тебе встречаются пожелтевшие от времени старые снимки. И чем старее фотография, тем дороже она для тебя, потому что на ней запечатлено что-то неповторимое.
Вот некоторые сведения о наших предках.

Родословная по отцовской линии

Считаю своим долгом хоть кратенько описать то, что знаю про каждого своего дядю и единственную тётку, и назвать хотя бы имена их детей. У моих бабушки и дедушки по отцовой линии Степаниды Степановны и Степана Трофимовича Баулиных было одиннадцать детей: Федот, Василий, Марфа, Андреян, Артём, Максим, Михаил, Кирилл, Гавриил, Григорий, Яков.

Старшим был Федот. Был женат на Алтуховой Анастасии. Имели детей: старший сын Василий или Кирилл (он замёрз до войны), Павел 1919 года рождения, Михаил 1924 года, Григорий 1927 года, Мария 1931года, Иван 1934 года, Валентина 1938 года. Старшего сына ещё мальчишкой заставили в поле под Ригой в зимнее время охранять колхозное зерно. Одежда и обувь были плохие. Разыгралась пурга. Он пошёл домой, заблудился и замёрз. Рассказывали в те времена, что когда его нашли, у него под мышками было ещё тепло. Смерть опередила поиски. Павел Федотович погиб на фронте. Михаил Федотович умер в Шебалинской больнице.

Григорий после действительной службы несколько раз оставался служить сверхсрочно. Жена по обличию китайка, звать Зина. У Григория с Зиной было три сына Саша, Коля, Володя, и три дочери Таня, Валя и Оля. Сын Николай в 1971 году утонул в траншее. Жил в Ханкайском районе Приморского края, село Комиссарово, там и похоронен.

Примерно в конце семидесятых годов, уже после смерти нашего отца, августовским тёплым вечером, нежданно, без предварительного разговора к нам прибыли гости. Собрались дети от четырёх братьев. Приехал Григорий Федотович проведать родственников, приехал Виталий Максимович с сыном Костей и дядей Шурой, и приехал Николай Григорьевич с женой. Это был неповторимый вечер! Мы очень хорошо поужинали и побеседовали. Все разъехались по своим домам. А вскоре в 1984 году мы узнали, что Гриша умер. Его старший сын Александр умер в 1994 году. В 1997 году умерла Зина.

Мария Федотовна была замужем за Турицыным Василием (по прозвищу Васька Левый). Был у них сын Коля. Он и сейчас живёт в селе Верх-Бехтемир. Василий ещё молодым утонул в пруду. Мария умерла в возрасте 50 – 55 лет.

Валентина Федотовна ещё молоденькой девчонкой уехала к родственникам в Чимкент.

На всю Баколу (так называют в народе село Верх-Бехтемир) остался один Иван Федотович с фамилией Баулин. Жил он с Валентиной Петушковой. Вырастили трёх дочерей. Иван умер 14 июня 2014 года.

Вторым сыном Баулиных был Василий Степанович. Жена его первая была Пошовкина. Она умерла рано, оставив детей Полю и Николая. Вторая жена по фамилии Мрыхина Марья Лукьяновна 1901 года рождения родила четырёх дочерей: Евдокию, Нину, Зину и Аню. Николай умер в возрасте 48 лет от рака. Дядю Василия схоронили в посёлке Промышленном Новиковского сельсовета. Тётка Марья там же вскоре умерла. Зина была красивее всех сестёр. Умерла рано от заболевания крови, ей было 48 лет. Замуж она выходила, у неё было три дочери: Татьяна, Елена, Любовь, все от разных мужей.

Третьим ребёнком в семье Баулиных Степана и Степаниды была единственная дочь Марфа. Тётка Марфа, красавица смолоду, была отдана замуж за Шушуева Дмитрия Михайловича.

Недолюбливала она скупого мужа. Шушуевы в те времена считались богатыми. Дмитрий был деловой мужик, он одинаково работал, что правой рукой, то и левой. Жизнь они прожили в Новосибирске, там у них родились дочь Евдокия с 1917 года рождения и сын Василий с 1919 года рождения. Все они там похоронены.

Продолжателями рода остались дети Евдокии: дочь Людмила (в замужестве Сысоева) и сын Сергей Велесов. Василий Дмитриевич работал лётчиком, дважды женился, детей у него не было.

Кирилл Степанович в рассвете сил жил в работниках, своей земли было много. Некому и не на чем было её обрабатывать. Готовили они с хозяином лес. И видно быть тому греху, обрубил он колено. Нога разболелась, помощь оказать было некому. Так он, бедняга, и умер.

В 1902 году родился мой отец Андреян Степанович. У матери он был любимцем. В молодые годы жил он по работникам. Когда жили в Воеводском, он работал у Шушуевых. После переезда в Баколу жил у разных людей до первой своей женитьбы. Родители жили недалеко от церкви. Там он и получил образование в церковно-приходской школе. В школе было всего 4 класса. Все занимались в одной комнате. Его приняли сразу во второй класс. Науку он осваивал от Покрова до Рождества. Не в чем было ходить в школу. За этот небольшой отрезок времени он научился читать, писать, решать, даже с дробями.

Священником в церкви в то время был молодой человек по фамилии Афанасьев. Жил он недалеко от церкви с женой и двумя детьми. Я помню ту красивую деревянную, довольно разорённую церковь в послевоенные годы. Она была недалеко от кладбища, и недалеко от того места, где жил Иван Федотович. В войну церковь служила хранилищем для зерна и жильём для голубей, которые жили в колокольне и за тесовой обшивкой. Примерно в пятидесятых годах её сломали на строительство клуба. Колокольню шестиугольной формы перевезли в Воеводское и сделали из неё магазинчик. В то время он назывался «кругленький». Школу, в которой учился отец, разобрали, перевезли в Воеводское сначала для помещения под нарсуд, а после там был книжный магазин.

Попадья была скромная, умная и доброжелательная женщина. Говорила про неё наша бабушка Степанида Степановна: она под одним окном выпросит, под другим подаст.

Поп занимался фотографией. У нас сохранилась фотография священника с надписью «Фотография Афанасьева удостоена высоких благодарностей». Отец наш Андреян Степанович сдружился со священником и очень увлёкся фотографией. Вся беда была с приобретением химикатов. Однажды в весеннюю распутицу, как раз на Пасху, когда все люди отдыхали и праздновали, хозяева батракам тоже давали выходные дни, так он пешком из Баколы в Бийск ходил за химикатами. Настолько сильным было его увлечение.

Позже, когда он был уже женатым, жил в Воеводском и работал в колхозной кузнице, вырастили они с матерью двух свиней. Он поехал в город продать мясо и купить, что необходимо для семьи и для жизни. Мясо он, конечно, продал, несмотря на трудную жизнь и голод, он купил «Фотокор-1». Было ему тогда за этот «Фотокор»! Зато мы были довольны и рады. Это был 1937-38 год. Летом отец фотографировал нас с букетами цветов, а зимой мы лезли в подполье делать фотокарточки, чтобы не мешать матери в избе. Электричества тогда не было в помине.

Отец наш Андреян Степанович действительную службу служил в Благовещенске-на-Амуре. Работал он там в хозвзводе на лошадях, а потому он мог хорошо работать на лошадях, он никогда не допускал, чтобы лошадь сбила плечо. Был он хорошим кузнецом.

После службы в армии женился в Баколе. Жену звали Вера, у неё была девочка, звали её Шура. У них народился сын Коля (это наш брат Николай). Когда Коле было полтора года, Вера умерла. Шуру взяли какие-то родственники, а отец с Колей приехали в Воеводское. Сошёлся он с нашей матерью, она была брошенкой 8 лет.

Артем был боевой и вспыльчивый по характеру, и очень брезгливый. Рассказывал мой отец, что он отказывался пить молоко, которое мать приносила от Бойцовых, по той причине, что у них черная корова. Когда усаживались за стол, и мать наливала всем в кружки молока, не дай Бог, чтоб кто-то пукнул, хотя бы нарочно ртом. Он сразу запускал кружку под порог, задирал подол рубахи, высовывал язык, обтирал его подолом, а потом орал.

Однажды летом, когда все, кто хоть мало-мало мог что-нибудь делать, уехали на пашню, дома осталась одна мелочь. Ребятишки убежали из избы на улицу, дверь была открыта. Все разбежались, в избе остался один Артем. В открытую дверь стала заходить свинья, ребенок залез на лавку. Свинья подошла к лавке, на которой стояла квашня с булками хлеба. Артем достал булку хлеба и с плачем бросил ее свинье. Она с удовольствием съела хлеб, но уходить не собиралась. Он бросил еще булку, а потом еще, пока не выбросил весь хлеб свинье, а затем сам залез в квашню, уселся и горько заплакал. За это его ребятишки прозвали «Царь свининый».

Время шло, вырос «Царь свининый», женился на Симахиной Агафье, и уехали они на производство. На одном месте они долго не приживались, у них не хватало терпения. Они всю трудовую жизнь ездили в поисках лучшей жизни, а когда почувствовали, что их прижимает старость, они остановились в Усть-Каменогорске. Там и умер дядя Артем. Было у него две дочери: Анна и Татьяна. Агафья жила с Татьяной. Анна была примерно с 1930-го года, а Татьяна примерно с 1948-го года.

Максим Степанович с 1907-го года рождения, как он записал в своей диаграмме, родился в с.Верх-Бехтемир, Алтайского края, Марушинского района. Из всех братьев он был, пожалуй, самым образованным человеком. Только он в своей диаграмме допустил некоторую ошибку. Он не упомянул свою дочь Марию от первой жены. Женился он в В-Бехтемире, жену звали Марфой Пупиной. У них родилась дочь Мария. Когда Максим был в армии, Марфа вышла замуж за Бармотина. Максим после армии поехал учиться в Бийск на учителя. (Здесь могут быть мои неточности) Попал он в Буланиху учительствовать, или учиться на тракториста. Вот там и свела судьба его с Анастасией Васильевной. Она, кажется, была учительницей. Из Буланихи они переехали работать в Грязнуху, ныне Советский район. Это все было в молодости. А потом они уехали в Улан-Удэ и прожили там всю свою оставшуюся жизнь. Анастасия Васильевна была из фамилии Фоминых, с 1911-го года рождения. Родила она двух дочерей: Люсю и Любу, и двух сыновей-близнецов: Виталия и Валерия. Дочь Мария живет в Бийске, Люба – на Камчатке, Люся, Виталий и Валерий – в Улан-Удэ.

Максим Степанович в годы Великой Отечественной войны был на фронте. Был ранен в голову и при операции ему вскрывали череп. После фронтовой жизни и перенесенной операции, он не утратил своих умственных способностей и любви к жене, к семье, к жизни. Продолжал работать в школе. Любил ходить на охоту и на рыбалку, писал стихи. Недалеко от дома у них была дача. В летнее время он трудился там.

Примерно в шестидесятых годах мне удалось побывать на курорте « Дарасун» (прекрасный курорт для желудочников). Возвращаясь оттуда, я заезжал к ним, ребята тогда были в армии. Повидался с дядей, с тетей, с Люсей и Любой. Побывал у них на даче и привез оттуда саженцы ирги.

Позднее приезжал к нам Валерий с сыном Алешей. Хотелось бы мне еще побывать в том краю, повидаться с ребятами, их семьями, да ограбило нас государство, не на что ехать.

Добавление: Сейчас идет 2010-й год. Как многое изменилось: Люся умерла, Люба умерла и похоронена на Камчатке. Виталий с сыном Костей приезжали к нам в 1984 году, их привозил Николай Григорьевич и в то же время неожиданно приехал из Приморского края брат Григорий Федотович. Это была последняя, неповторимая встреча. Теперь уже Григорий умер, Валерий умер, Виталий жил в последнее время в Ленинградской области, у него отняли обе ноги. Он тоже умер. Его жена Тамара приезжала к нам.

Что можно сказать про Гаврила – это был настоящий бродячий артист. В период его молодости было ужасно тяжелое время. Я немного помню те предвоенные годы — 1937, 38, 39-ый. Это были годы репрессий. Людей ни за что арестовывали, забирали и увозили неизвестно куда. Тогда можно было пострадать за одно слово, сказанное против власти. Люди работали в колхозе и почти ничего не получали. Я помню, как нашему отцу дали на трудодни карлыку, он размолол его и бабушка с матерью всегда пекли карлычные блины. У нас у всех были зеленые языки, ну а кишки не было видно.

Гаврил, наверное, не был приписан ни в какой бригаде. Он работал там, где хочет и сколько захочет. Он мог проработать до обеда, в обед съесть чашку затирухи и уйти домой, он знал, что за работу никто и ничего не заплатит.

Вечерами, где собиралась молодежь, Гаврил был первым затейником: хоть спеть, хоть сплясать, хоть сказку рассказать. Выходит, бывало, на круг и под балалайку подпевает: « На мне рваны шаровары и ботинки мамины», а сам босиком. Много распевал он разных частушек. Идет он однажды где-то возле сельского совета и распевает: « Шла корова из колхоза, слезы капали на нос. Отрубите хвост под корень, не пойду больше в колхоз». Его, конечно, схапали за эту частушку, и в каталажку. Стали допрашивать: «Кто тебя научил этой частушке?», он говорит: «Слепой на базаре». Иди ищи слепого на базаре, когда их было на каждом углу! Построжились над ним и выпустили с условием, чтобы не петь подобных частушек. Он пошел мимо окон и снова запел: « Шла корова из колхоза, слезы капали на нос».

Недолго оставалось Гавриле веселиться и веселить молодежь. Я помню, как он устраивался работать на табачную, которая была за селом. Потом помню разговоры, что он женился на татарочке, но вскоре разошелся. Только утихли разговоры, опять новость: Гаврила женился, взял Талю Бойцову и с ней уехали в Кузбасс. А тут вскоре началась война, и больше мы ни от кого ничего не слыхали. Прошло несколько лет, написал я просьбу племяннице Татьяне. Нашла она «Книгу памяти» Кемеровской области, есть там погибшие с фамилией Баулины, но Гаврила Степановича – нет.

Дядю Михаила я видел, пожалуй, всего один раз. Это было, если не ошибаюсь, в мае или начале июня 1941-го года. Жили они тогда с Артемом где-то на приисках. Артем жил с неизменной Агафьей и дочерью Нюрой. У Михаила была жена Шура Михеева из Воеводского. Брал он ее с двумя девочками.

В народе шли слухи, что скоро начнется война. Чтобы избежать призыва на фронт, Артем стал уговаривать Михаила, уехать на север, на золотые прииски, дескать, оттуда на фронт брать не будут, да и зачем ты будешь кормить чужих детей. Михаил на уговоры согласился, а Артем в своих прогнозах не ошибся. Быстренько они собрались, заехали в Воеводское, оставили дочку Нюру у деда с бабой Симахиных и отправились на Алдан. Когда стали уезжать из Воеводского, хотела с ними доехать до Новосибирска баба Степанида, к дочери Марфе. Собрала она свой узелочек и пошли ожидать машину. Мы, ребятишки пошли провожать бабу. Машин тогда было мало, ходили они очень редко. Михаил, Артем и Агафья как-то уехали, а бабушка просидела весь день. Вечером вернулась домой, заплакала и говорит: « Дарья, никуда я, не поеду». Так и осталась она у нас. Прожили наши золотодобытчики военное лихолетье на Алдане, пора бы возвращаться в родные места, да вот беда – денег на дорогу не заработали. Артем был побоевее и похитрее, они с Гашей приехали, а Михаил там женился на Анастасии Васильевне, сколько и как он там прожил, я не знаю. Позже, говорили, что после войны Михаил был в Осинниках. В 1958 году Мария Андреяновна и Анатолий Андреянович ездили в Осиннники попроведовать брата Николая Андреяновича, его семью и дядю Гришу, который жил на окраине Осинников, которая называлась «Косой лог». Там произошла встреча Марии, Анатолия с дядей Мишей и Анастасией Васильевной. Видимо, в то время они жили в Осинниках. Угощали воеводских родственников водкой, колбасой и шоколадными конфетами. По тем временам это была подозрительная роскошь. Или дядя Миша хорошо зарабатывал, или занимался махинациями, как намекали дядя Гриша и брат Николай.

Жизнь Якова оборвалась трагически. Я его, конечно, не знал. По рассказам он поехал в город учиться на счетовода. На квартире с товарищем возились с ружьем, и якобы тот нечаянно его застрелил. Вот и вся история.

Григорий был самым младшим сыном и братом большой семьи Баулиных. Как капитан корабля он последним покинул родительский дом, потому что больше нечего оставалось делать. От такой большой семьи мать Степанида Степановна осталась одна. Женился Григорий на Дашутке Командировой и отправились они на производство в поисках лучшей жизни. Мне неведомо, как они находили лучшую жизнь, знаю только одно, что народились у них Семен и Гена. Жили они в своем домишке на Косом логу города Осинники. Дядя Гриша работал на шахте электромонтёром, в основном по квартирам, его знали не только взрослые и дети, даже все собаки ему помахивали хвостиками. Семья их увеличилась, родился Виктор, а потом Николай. Чтобы содержать семью, Дарье Семёновне приходилось много шить на дому. По возможности держали скотину, садили огород. В 1939 году, когда началась Финская война, он был призван на фронт. Там он получил ранение в колено ноги, а потому его не трогали в Великую Отечественную войну. Дядя Гриша в последние годы жизни несколько раз приезжал к нам, иногда один, а когда и с сыновьями. За это мы были благодарны ему. Сын дяди Гриши Семён был женат на Елизавете Дегнер. Вырастили троих детей: Любу, Владимира и Ирину.

Второй сын Геннадий, уже в возрасте средних лет, провожал в армию сына, шел выпивши домой. Напали на него какие-то хулиганы, сильно избили его. Подобрали его, якобы чуть живого, но спасти его не удалось, он умер. Сын Виктор при добром здравии живет в Осинниках. Младший Николай с женой Галиной получили музыкальное образование, работают в Бийске в музыкальной школе. Их дочери тоже пошли по профессии музыкальной, окончили Красноярскую консерваторию. Николай с Галиной купили дачу в Воеводском. Теперь в летние время часто приезжают в Воеводское, навещают нас и поддерживают хорошие отношения со всей роднёй.

Описал я понемногу обо всех дядях и тетке, то, что знал. А теперь постараюсь описать все, что смогу про деда и бабу с отцовой стороны. Рассказывал наш отец, что его родители были переселенцы из Рязанской губернии, деревня Ломовая. Родители были крестьяне. Время их переселения остается неизвестным.

Дед Степан Трофимович Баулин и бабушка Степанида Степановна имела девичью фамилию тоже Баулина, а потому есть некоторая трудность, чтобы глубже разобраться в предках. Деда Степана я не знал. По рассказу, он, будучи участником русско-японской войны 1905-го года, был изрядно израненный, часто болел и рано умер (как отметил Максим Степанович, 7 января 1927-го года). После смерти он оставил в горе и нищете богатое наследство: десять сыновей и одну дочь. Про братьев и сестер деда я ничего не знаю.

Бабушка Степанида Степановна имела двух сестёр и брата Ивана. Одну сестру звали Василиса. Она была замужем в Марушке, по мужу была Хныкина. Несколько раз она приходила к нашей бабе. Когда нас выписывали из больницы (лежали в Марушке отец, я и Александр в 1945-м году), мы заходили к ней. Я не знаю, как складывалась ее жизнь, только мне известно, что она под старость ослепла, осталась жить с внуками, потом стала никому не нужной и повесилась.

Была у нашей бабушки вторая сестра. Как её звали, я, к сожалению, не знаю, возможно, Лизавета. Где-то в шестидесятых годах к нашему отцу приезжал сродный брат Ефим. Вот только теперь я догадывюсь, что это был сын той сестры.

Брат нашей бабушки Степаниды Степановны, Иван Степанович, всю жизнь прожил в Воеводском с женой Варварой. Они имели детей: Акулина Ивановна (в замужестве Коврига); Петр (Валентины Петровны Ефимец отец) работал трактористом, умер молодым перед войной от простуды и надсады; Григорий (отец Виктора Григорьевича Баулина) погиб на фронте; Павел был женат на дочери деда Гриши Божок и прожил в Кузбассе; Максим Иванович был военным инженером, кажется, по автодорожному строительству, жил в Москве. В 1948-м году Максим приезжал в отпуск и фотографировал на пасеке деда Федора Баулина и нашего отца. У нас сохранилась фотография. В какое-то время Максим ездил в Рязанскую область и говорил, что там много жителей Баулиных. Жена Петра Ивановича, Екатерина Андреевна была тётя Романова Николая Михайловича. Про деда Ивана говорили, что он был грамотный и ходил у покойных читать псалтырь.

Еще говорила В.П.Ефимец, что немного помнит прабабушку Алёну. Так вот, её муж был хорошим плотником, действительно они жили в Рязанской области, и муж этой Алёны ходил плотничать в Москву.

Семья предков Баулиных: Степана Трофимовича и Степаниды Степановны жили в Воеводском на Заречной улице. Раньше назывался Росейский край, потому что здесь селились переселенцы из Рязанской области, а ныне «Бригадный лог», всегда назывался «Новосёлов лог». Неведомо мне, когда и по какой причине семья переехала жить в Верх-Бехтемир и жила там примерно до 1932-го года.

С начала основания наше село располагалось в улице между двух гор около болота (нынче улица Сибирская). Болото и тогда разделялось небольшим перешейком. Так вот и сейчас на этом перешейке заметны земляные бугорочки. Здесь было первое кладбище. Когда село стало расширяться, тогда кладбище стало на месте, где сейчас парк села. И хоронили там до того, как село стало райцентром. Это примерно в 1938 году. Когда переехал район, силами комсомольцев были убраны кресты и памятники. Землю разровняли и посадили тополевый парк. Сохранилась в этом парке старая берёза. Говорила нам наша мать, что под этой берёзой когда-то была похоронена цыганка, и недалеко от берёзы похоронены её родители: Тарасенко Иван Степанович и Ефросинья Исаковна.

После приезда района с 1938-го года стали хоронить на существующем сейчас кладбище. На Сибирской улице жил тесть дяди Артёма – Симахин Иван Васильевич. Он рассказывал, что когда был мальчишкой, ходил купаться, где сейчас мост. Здесь повсюду были топкие места и непроходимые заросли леса. Деревня постепенно росла и строилась. При моей памяти улица Октябрьская была краем села. Это было уже при районе. Особенно продвинулось строительство и благоустройство села с 1953-го года. В 1952-м году колхозникам дали по 6 кг хлеба на трудодень. Хлеб люди стали продавать и покупать лес на ремонт и строительство жилья. Лес из тайги сплотками сплавляли по Бии. Особенно хорошо продвинулось строительство, когда начал работать свой кирпичный завод, вплоть до 1991-го года.

Нельзя не упомянуть о семье Баулина Андрея Борисовича.

Наш отец называл его дядей. Дед Борис был родным братом отцу бабушки Степаниды Степановны, то есть Степану.Так у этого Бориса были дети: Александр (отец Федора), Андрей Борисович, Анна Борисовна (Воробьева баба Анюша, тятина крёстная) и Прасковья Борисовна.

Родословная по материнской линии

Теперь, пожалуй, можно приступить к описанию о предках с материнской стороны.

Родина их была на Украине, Харьковская область, Сумской уезд, город Белополье, деревня Прорубь.

Жизнь была очень трудной, да и где она была легкой во все времена для простого народа? Своего земельного надела не было. Работали у помещиков. В период массового переселения, в поисках лучшей жизни, ехали люди в Сибирь на вольные земли. Ехали сразу несколько семей: Шараповы, Бабак, Тарасенко Иван Степанович с супругой Ефросиньей Исаковной. Прошло много лет и теперь никому не известно, каким трудным был их далекий путь.

У Тарасенко было уже двое детей: Лисафета и Матрёна. По приезду на Алтай они поселились в Бочкарях и там были приписаны с наделом земли. Позже они переехали в Воеводское, не имея земли и жилья. Имея большой опыт работы с глиной, они начали вить себе гнездо, слили «литуху». Иван Степанович начал заниматься мастерством – делал сани, телеги, бочонки, отличные печи из глины, а поэтому получил прозвище «Глиняный».

Люди рассчитывлись за работу кто чем мог. А кому-то, видимо, священнику, он сделал печь и тот за работу дал ему крест. Этот крест всегда висел в переднем углу рядом с иконами. Когда я маленький проходил за столом по скамейке, всегда нечаянно задевал этот крест, он падал и ушибал мне голову.

Во время войны разорили все иконы, потому что надо было стекло на разбитые за лето окна. Крест вешать не стали, он хранится, как память деда и семейная реликвия. Дед работал всю неделю, а уж в воскресный день обязательно напивался, любил выпить. Поддерживал дружбу с Бабак Николаем и с Ефимом Доновым, вместе выпивали, а потом они его обворовывали.

У деда Ивана остались на Украине родственники, с ними поддерживалась регулярная переписка. Через двадцать лет он ездил на родину проведать. Попросилась и приехала с ним племянница. Она была уже на выданье. Сосватал её Лещенко Иван Порфирович (брат Гордея Порфировича, которого боялось все село). Родился у них мальчик, назвали Мишей. Жить Иван Порфирович с ней не стал. Отвез он ее с ребёнком в Бийск и отправил на родину.

Бабушка наша Ефросинья Исаковна была сиротой. Мы её не помним, умерла она рано. Самой младшей дочери Вере было примерно десять или одиннадцать лет (она с 1913-го года). Дед Иван Степанович после смерти жены, жил не очень долго, примерно лет пять или шесть.

Кроме двух дочерей Лисафеты и Матрёны у них еще нарождались дети: Дарья-старшая, Аграфена, Тимошка, Мишка, Дарья-младшая (мать наша), Гришка(умер лет шести от скарлатины), Вера, да еще была Акулина. Тимошка, Мишка и Акулина умерли маленькими. Остались в жизни шесть дочерей, шесть сестер.

Жизнь шла своим чередом. Дочери подрастали, и у них складывалась своя жизнь.

Лисафету сосватал Зубков Николай Мартынович. Как рассказывали, был он слепой на глаз, работал заготовителем, часто изменял своей жене, бил. Было у них трое детей: Анастасия, Елена, Иосиф. Дети Елена и Иосиф были еще малы, часто Лисафета от побоев мужа с детьми уходила к сестре Матрёне и там жила. Лисафета ослепла, старшая дочь её вышла замуж за Лозового Афанасия, и Лисафета доживала свою жизнь у Лозовых. Умерла Лисафета в 1941-м году.

Старшая дочь Лисафеты Анастасия с 1909-го года рождения, была по характеру в мать – покорная, трудолюбивая крестьянка. Родила и вырастила шестерых детей (Мария, Дмитрий, Александр, Валя, Анатолий и Наташа). В начале войны в их семье было трое престарелых: мать Лисафета(умерла в 1941-м году) и родители Афанасия: (дед Василий умер в 1942-м году), а бабка Мокрина жила долго, помогала растить внучат.

Елена Николаевна и Иосиф по характеру, видимо, что-то унаследовали отцовское, как сейчас говорят: «купи-продай».

Иосиф учился на ветеринара, женился, расходился, устраивался на работу, увольнялся и снова устраивался. Он жил и вертелся, прошел многие работы и специальности. Только не нажил себе настоящей семьи.

Для Елены жизнь оказалась намного сложнее и труднее. Жизнь ее – целая история. Не всё известно и не всё понятно. Как рассказывает она, в молодости была трактористкой. Сейчас трудно представить, какой из неё, худенькой, хрупкой девчонки, был тракторист со слезами на глазах.

В предвоенные годы она вышла замуж за Губырева Дмитрия. Родилась дочь Валя. Муж бросал, уходил и снова приходил. Когда началась война, проходил слух, что он дезертировал, и всю войну прожил где-то на севере. Был слух, что он отбывал десять лет за дезертирство, но так ли это? В шестидесятых годах он приезжал сюда – жив, здоров и невредим. Что я смог заметить, то он избегал длительного взгляда людей в глаза, и в душе его было что-то затаенное. Если не ошибаюсь, в сентябре 1946-го года Елена Николаевна вышла вторично замуж за Андреева Николая Ивановича. Он пришел с фронта раненый в ногу. Работал в школе военруком, а она в столовой – буфетчицей. Валя была удочерена, своих детей у них не было.

В конце шестидесятых годов Валя вышла замуж, родилось два сына. Ездила она жить на север к отцу. Возвратившись оттуда, она разошлась с мужем. Воспитанием внуков восновном занималась бабушка Лена. Она возлагала на них большие надежды к старости, но жизнь распорядилась по-своему. Старшего внука Сергея убили неизвестные и никто не понёс наказание. Младший внук в нетрезвом состоянии разбился на собственной машине. Валя живёт своей жизнью. Рухнули все надежды бабы Лены на спокойную старость. Николай Иванович давно бросил её и уехал куда-то. Только на закате своей жизни, как вечернее зимнее солнце, которое уже не греет и тускло светит, прикатил к ней первый муж Дмитрий Губырев. На вид он был крепкий и здоровый. Только недолго, светило это тусклое солнце. Умер он скоропостижно при каких-то загадочных обстоятельствах. После его смерти Елена Николаевна находила патроны, оружие и какие-то непонятные вещи.

В мае месяце 1997-го года я езил на 80-летний юбилей к Елене Николаевне. С Еленой я побеседовал и вот дописываю некоторые уточнения.
Родилась она в 1917-м году. Осталась от матери в два с половиной года, Иосифу было полтора года, Тасе было двенадцать лет. Отец женился, прожил с мачехой мало. Когда Елене исполнилось шестнадцать лет, она жила на бригаде, работала поварихой. Потом стала учиться на трактористку в Марушке, в МТС. Проработала на тракторе один год и переехала в Марушку жить и работать в женский тракторный отряд, и училась на слесаря. В 1937-м году вышла замуж за Дмитрия Губырева, а у него оказалось двое детей — Мария и Володя. Дети жили с ними, и народился ещё свой ребенок – Валентин, но он умер в возрасте полутора лет. Дмитрий работал в милиции, переводом переехали жить в Троицкое. В 1940-м году родилась Валя. В 1941-м началась война, Дмитрий Елену с детьми перевез в Воеводское, к Лозовым, а сам уехал на фронт. У Лозовых была семья из двенадцати человек и Елена с тремя детьми. В 1942-м году родная мать забрала Машу в Марушку, а Володю забрала в 1944-м году. От Дмитрия не было ни каких известий до конца войны. И лишь в 1946-м году он приехал в Воеводское. Елена примерно в 1944-м году вышла замуж за Андреева Николая Ивановича и уехала в Б-Угренёво. Губырев забрал её у Андреева, перевёз к Лозовым, а через сутки его забрали и увезли под арестом. Елена Возвратилась в Б-Угренево к Андрееву, вскоре они переехали снова в Воеводское и стали жить у нас на квартире, потом снова у Лозовых, а в 1969-м году переехали в Бийск.

Умерла Елена Николаевна в конце октября 1999-го года, похоронена в Бийске, рядом с внуком. Валя растит внуков от сына Игоря – Лену и Серёжу.

Дмитрий Афанасьевич Лозовой умер 15-го января 2003-го года.

Александр Афанасьевич Лозовой умер 25-го марта 2003-го года.

Раз уж начал хоть понемногу описывать о семье Лозовых, то не могу умолчать о таком давнем и кровавом событии, которое произошло примерно в 1938-м году. Оно потрясло ужасом жестокости и зверства все наше село.

В давние времена имена детям давал священник по церковному календарю, во многих семьях двое детей носили одно и то же имя. Так в семье Лозового Василия было два Федора.

У Федора-старшего была жена из фамилии Симахиных по имени Александра, полная и нерасторопная женщина. Жили они с ветреной стороны школы, имели четырех детей. Сам Федор по всей вероятности погиб на фронте, а Александра в превеликой бедности прожила всю войну, пока не поднялись дети.

У Федора-младшего жена была из фамилии Коноваловых. Жили они в поселке «им. Крупской», народились дети. Старшему Мите было тогда примерно шесть или семь лет. Две девочки были моложе. Федор по всей вероятности изменял жене – ходил по подругам. Своя семья ему стала не только не любимой, она стала ему ненавистной. У него, наверное, давно назревала мысль, полностью избавиться от семьи. Митя часто ходил в Воеводское к дедушке и бабушке, ходил с ночевьём, и только это спасло его от неминуемой смерти.

Курок от телеги, видимо, давно был приготовлен. Вечером, после уборки со скотом жена занесла вязанку соломы в избу, что бы утром топить печь. Явился Федор, лег на солому, жена спросила: «Что будешь ужинать, да спать?» От ужина он отказался и сказал, что ночевать дома не будет. Как происходило дело, известно было только ему одному. Очевидцы рассказывали, что на печке стены все были измазаны отпечатками окровавленных детских пальцев. На суде Федор во всем признался и сказал, что девочки сильно кричали и просили не убивать. Такой жестокости в нашем селе, наверное, не было. Сначала он убил жену, а потом детей.

По-видимому, по законам того времени ему дали самую суровую меру наказания – десять лет тюремного заключения и увезли его куда-то на север. И так крутилось жизненное колесо истории. Вскоре началась Великая Отечественная война. Людей забирали на фронт, а потом с фронта изредка возвращались калеки, да чаще приходили похоронки.

Был примерно 1958-ой год, когда нежданно-негаданно к Лозовым приехал гость с севера. Это был Федор. В первую очередь он прибыл к брату Афанасию, а потом как-то вечером компания пришла к нам. Мы жили тогда семьей вместе со стариками. Федора я видел впервые. Обут он был в белые китайские бурки, на нем был белый полушубок покроя «бекеш». Чисто выбритое, свежее, моложавое лицо напоминало какого-то генерала. Когда компания расселась за столом, и было изрядно выпито, никакой разговор в компании не вязался. Потом кто-то запел песню: « Как на кладбище Митрофановском отец дочку зарезал свою…..», бабы заплакали, мужики начали разговоры. Кончилось неприятное молчание, и вскоре гости стали расходиться.

Нечего было делать Федору в Воеводском, стыдно было смотреть людям в глаза. Когда шла война, он где-то на севере, в оленеводческом совхозе работал ветврачом или зоотехником. Сохранил здоровье и нажил какие-то средства. Закончилась война, все поутихло, подмялось, и стало манить его в родные края, только память людская была жива, она не давала ему покоя. Переехал он жить в с. Енисейское, но и там он, наверное, не находил себе места. Жил он в Енисейском совсем мало и уехал куда-то в Краснодарский край.

Позже ездил к нему в гости родной сын Дмитрий Фёдорович. После поездки он рассказывал:«Настроение было убить его, если бы он подал больше». Отец боялся сына, он подал ему всего одну стопку. Когда выпил стопку Дмитрий, посмотрел на отца и сказал: «Я тебе не сын, ты мне не отец». С этими словами он вышел из дома отца и никогда больше его не видел. Всю трудовую жизнь Дмитрий проработал на мебельной фабрике. Сейчас на пенсии.

Матрёна Ивановна Плюта прожила большую в любом смысле жизнь. Смолоду, когда народились сыновья Егор и Иван, началась первая германская война. Муж ее Денис Михайлович был призван на войну, попал в плен и три года жил в плену. Когда он вернулся из плена, началась революция и снова жизнь-разруха, но ростки жизни пробивались через все преграды. Родились ещё дети: Матвей, Анастасия, Анна, Михаил, Николай и Александр. Когда началась война, провожали из семьи Плюта на фронт: Ивана, Егора, Матвея, Михаила, а позже самого Дениса Михайловича брали в труд. армию. Иван пришел с фронта раненый в руку, Егор пришел по колено без ноги, Матвей был невредимый. Михаил был моложе, но и он в боях учавствовал, и потом семь лет отслужил на Тихоокеанском флоте. Уже в послевоенные годы, когда все дети жили своими семьями, оставался не определенным один сын Александр. Дед Денис с бабой Матрёной жили дружно, но, однако, он не забывал и про соседку, муж которой погиб на фронте. Родилась у соседки Сони дочка Рая, да выросла рослой и красивой женщиной. Вышла она замуж, родила сына и дочку. Да недолгой была жизнь Раи Шестаковой. Муж ее Коля Заиченко отрубил ей голову за измену.

В семье Тарасенко пришло время к замужеству Дарьи-старшей. Вышла она за Романенко Василия. Начались новые заботы и хлопоты. Приходилось деду «Глиняному» помогать зятьям. В 1928-29-ом он помогал строить дом Денису с Матрёной. В новом доме дед «Глиняный» сбил глиняную печь, которая стоит и по сегодняшний день. А затем надо было помогать строиться Василию и Дарье. Место строительства было определено рядом с литухой. Много было затрачено труда и средств. Дом был построен, все перешли жить в новый дом. Литуха обветшала и развалилась. Семью уже называли не Тарасенко, а Романенко.

Как коса на камень сошлись два характера — Дашка и Василий. Василий был горячий на работу и крутой по характеру. Дарья была по характеру неуступчивая. Частенько попадало ей от мужа. Жизнь делала свое дело, народились дети: Нюра, Мария, Лена, Митя, Миша(он умер лет шести или семи), а позже, в 1930-м году родилась Шура, в 1933-м году – Нина и в 1935-м году – Валя.

Рассказывала моя мать, что Аграфена после Дарьи вскоре вышла замуж в Бехтемир. Вере исполнилось десять лет, и умерла мать. В семье Романенко волею судьбы оказались: она (Дарья-младшая), Вера и отец их Иван Степанович. Отец больше работал в своей мастерской. Дашка-старшая пекла, варила и работала по уходу за детьми, а она, т.е. Дашка-младшая и Вера ездили с Василием на пашню и во всём были как работники. В этой большой семье сохранялся старый уклад крестьянской жизни. Вскоре началось раскулачивание. В первую очередь выгребли у них спрятанный хлеб по доказательству Колесника Михаила Петровича. Тогда-то и заговорили тесть с зятем, что надо делиться. Было решено дедову мастерскую, да еще свинарник разобрать и сделать хоть какую-нибудь избёнку. Так и было сделано. Возле речки, где жил Дмитрий Парников, была построена маленькая избёнка. Здесь были новосёлами дед «Глиняный» с дочерьми Дарьей и Верой. Впоследствии в этом домишке родился я и сестра Мария.

Романенко жили в новом доме не слишком долго. Прошла волна раскулачивания, началась коллективизация. Их старшая дочь Нюра вышла замуж за Ивана Кузьмича Кальченко. Дарья не могла нахвалиться зятем. Зять с дочкой жили в Ворошиловском краю, по ул. Советской — недалеко от края села, в половине дома своего отчима.

Я не знаю по какой причине уже перед войной Дарья с Василием дом свой продали Лавровым, а сами стали жить в том же краю, недалеко от зятя и дочери. У Лаврихи мужа не было. Он по всей вероятности был взят по линии НКВД. Было у нее пятеро детей: Нюра, Шура, Лиза, Физа, Аркадий. В начале войны Лавриха продала этот дом и уехала во Фрунзе. Шура Лаврова впоследствии стала женой Мити Романенко. Они живут в городе Осинники Кемеровской области.

Началась война. Василия взяли на фронт чуть ли ни в первый набор. Вскоре пришла похоронка, были слышны разговоры, что он был в тяжелой артиллерии и в их расчет прямым попаданием попал снаряд. Погиб весь расчет. Василию взрывом разорвало живот.

Позже в армию была призвана их дочь Мария. Службу она проходила на востоке в войсках связи. Там она и повстречала верного и неизменного вятского Алексея Николаевича Гасникова, с которым жили в селе Ключи Ключевского района.

Митю, как я помню, провожали на фронт в марте 1943-го года. Закончилась война. Дарья Романенко продала свой дом и с четырьмя дочерьми уехала в Осинники. Там она дожила остаток своей трудной жизни, там она и похоронена. В доме Романенко, который продала уже Лавриха, во время войны была пимокатная и сапожная мастерская. Работал в ней эвакуированный еврей Лёва и наши сельские ребятишки.

В книги памяти отмечено: «Романенко Василий Игнатьевич, родился в 1899 году, призван в 1941 году, рядовой, погиб в бою 31.09.1943года. Похоронен, в деревне Широковка, Думинигского района, Смоленской области».

Аграфена была, пожалуй, самая красивая из сестёр. Её тёмные, волнистые волосы придавали особую красоту молодому девичьему стану.

Сейчас трудно представить, что такую красавицу приехали сватать сваты из Стан-Бехтемира за глухонемого Григория Ширяева. Григорий был среднего роста, плотного телосложения, с круглым, добродушным, улыбчивым лицом. У него, наверное, не было уверенности, что такая красавица даст согласие, да видно судьба. Согласилась Аграфена выйти за него.

Григорий, когда был еще ребёнком лет пяти, а может и меньше, без особого досмотра гулял по улице. На него напали гуси. Они его пощипали, побили крыльями и сильно напугали. Его мать – Фекла, да еще какая-то знахарка, вздумали лечить ребенка. Натопили пожарче баню, а у ребенка и без того, видимо, была температура. Взялись они его парить веником. Гриша так кричал, что у него в ушах полопались перепонки. После этого «лечения» он стал глухонемым. В возрасте двенадцати лет мать Григория (бабка Фёкла), возила его в Новосибирск, к врачам. Они осмотрели его и сказали, что пусть так живет, лечению он не подлежит, а работник будет хороший. Когда он был уже взрослым, бывало, покрутит указательным пальцем около виска, приставит палец к уху, потом к языку и показывает на мать и куда-то в сторону, видимо, он той лекарке слал проклятия.

Аграфена с Григорием с полуслова понимали друг друга. В общении у них не было никаких трудностей. Но ведь не все могут так легко и свободно общаться с глухонемыми, а поэтому жене приходилось повсюду ездить с мужем: на мельницу, в город, да и мало ли куда по крестьянским житейским делам.

Народились дети: Михаил, Иван, Мария. Когда Марии было полгода, мать Аграфена заболела брюшным тифом. Спасти ее не удалось. И остались сироты на попечении бабушки Фёклы. Григорий еще раз женился, был у него ещё сын Василий, но уже настоящей семейной жизни у него не было.

Во время войны Михаил и Иван были на фронте. Михаил был в разведке, несколько раз бывал в окружении, но пришел с фронта невредимым. Иван пришел раненый в руку.

После войны они переехали жить в Воеводское и жили в той избёнке, на берегу, которую строил дед «Глиняный». Отсюда они похоронили бабу Фёклу. Михаил работал в школе директором. Иван вскоре умер от аппендицита. Ему сделали операцию в Марушке, и все в тот день ушли на голосование. Захотелось Ивану воды, кто-то подал ему, а этого делать нельзя было. Иван похоронен в Воеводском. В период поднятия целинных и залежных земель Михаила направляли работать председателем колхоза в Верх-Шубенку. Позже он уехал в Горный Алтай и долго работал в Аскате директором спецшколы. По выходу на пенсию переехал в Бийск. Заболел раком пищевода и умер.Похоронен там же в 1985-м году.

Мария прожила сложную жизнь. Сиротское детство, военное лихолетье пришлось на юность. Первый муж Алексей Зубков умер рано. Со вторым мужем жили в Бийске.

В марте месяце 1997-го года ездил я в Бийск и побывал у Ширяевой Нины. Вот некоторые уточнения к написанному: Аграфена умерла в возрасте 26-ти лет. Михаилу было пять лет. Рождением он с 1920-го года, умер в 1985-м году, Иван рождением с 1922-го года, умер 10 февраля 1946-го года. Мария родилась в 1924-м году, осталась без матери в полгода. Итак, если Аграфена умерла в 1924-м году, в возрасте 26-ти лет, то она была рождением с 1898-го года.

О жизни нашей матери Дарьи Ивановны

Как ни странно, мы – ее дети, да и она сама, долгое время не знали дату её рождения. Всеми делами ЗАГСа до революции ведала церковь. Был пожар, и церковь сгорела, вместе с ней сгорели и документы. А когда переехал район из Марушки в Воеводское, врачи с помощью свидетелей устанавливали людям дату рождения. Так нашей матери было установлено, что она родилась в 1898-м году, а фактически она родилась 4 апреля 1906 года.

В возрасте 17-ти лет познакомилась она с Панариным Иваном Петровичем из семьи переселенцев из Самарской губернии. Родители Дарьи возражали, что бы она выходила замуж за Ивана. Любовь и молодость взяли свое. Убегом от родителей она ушла в семью Панариных. Их семья была бедная. Мать Ивана была депутаткой сельского совета и любила при возможности пропустить спиртного. У Василия Романенко работать было некому. Он предлагал Петру Панарину, что бы тот помог посеять хлеб, а за помощь предлагал десятину посева с любого края. Марья Сергеевна возразила мужу: «Что ты будешь на кулаков работать!» Так постепенно стала угасать любовь и дружба двух семей и двух молодых людей. Вскоре семья Панариных стала собираться к отъезду на родину. Не хотелось Дарье покидать теперь уже свою родину, свою родню. От поездки она отказалась и осталась брошенкой на восемь лет. Это происходило примерно в 1924-м году. Итак, в маленьком домике возле речки жил дед «Глиняный» с дочерьми Дарьей и Верой. Дед вскоре умер и сестры остались вдвоем до весеннего поста 1932-го года.

В весеннюю распутицу 1932-го года прибыл в Воеводское из села Верх-Бехтемир к Тарасенко Дарье Ивановне овдовевший Баулин Андреян Степанович с маленьким сыном Колей. Так и началась наша жизнь со всеми её радостями и невзгодами. Радости, конечно, было мало, а горе началось с первых дней.

Нечем было топить избу, нечем кормить корову. Я не знаю, где взял тогда отец лошадь и поехал в Баколу по весенней распутице за телёнком. На обратном пути, не доехав до Степного отделения, лошадь заболела. Надвигалась ночь. Отец был вынужден распрячь лошадь, привязал к саням. Взвалив телёнка на плечи, пошёл до отделения. Утром лошадь была мёртвой. За эту лошадь пришлось платить. И так закружилось жизненное колесо истории: коллективизация, голод, дети, война, потеря здоровья, работа. И всё это надо было переживать.

У меня хорошо сохранилось в памяти то время, когда за речкой, где сельповские склады (сейчас усадьба Фоненштиля Я.А.), была построена саманная колхозная кузница. На ней ещё не было крыши, а мужики там ковали новую жизнь. Я частенько на карачках переползал по мосткам речку и убегал к отцу в кузницу.

К 1936 году у нас была семья 6 человек. Тесной стала избёнка и тогда купили домик в Ворошиловском краю, но там мы жили не долго, года два или три. Отцу на работу ходить стало далеко, а в другой колхоз его не отпускали. Весной 1939 года этот домик сменяли на пустовавший дом большего размера. Колхоз оказал помощь, и этот дом перевезли на то место, где сейчас живёт наш Анатолий.

Из воспоминаний моей жены Раи

«Сейчас трудно представить, как пришлось ей переживать военные годы, когда были маленькие дети. Огород большущий, копали лопатами, собирали мерзлую картошку, колоски, сухую полынь и палочки, чтобы сварить еду.

Дети ни от какой работы не отказывались. Рассказывал муж Михаил: «Пошлет мать обирать черемуху и наказывает, чтоб все до ягодки обобрали, и мы обрывали. Бывало, скажет: «Ребятишки, идите лопоть хлопать!» Вот и хлопаем, а были в основном старые дерюги. Как хлопнем — дерюга рвётся, а мы хохочем. Пошлёт в подполье картошку набирать, а там мама спрятала четверть (бутыль) с мёдом. Мы от веника палочкой в горлышко макаем и облизываем. А она кричит нам: «Что вы там долго?»

Кроме всех домашних дел, надо было идти на бригаду. Позавтракать некогда. Накладет картошки в фартук и пока идет — ест. И на работу брала что-нибудь починять, когда другие отдыхали, она починяла. Она никогда не говорила, что ей тяжело, рассказывая про свою жизнь. Осталась она после смерти матери за старшую, с ней выросла младшая сестра, пережили раскулачивание, в колхозе работали на коровах.

Выросли дети, стали в их доме собираться внуки. В летнее время, бывало, человек десять съедутся. Помню такой случай. Пораскрывали все двери и прямо с улицы гуськом друг за другом в дом. У них стояла кровать с высокими железными спинками и панцирной сеткой. Вот ребятишки по очереди на эту кровать, подпрыгнут, соскакивают с нее и опять на улицу. А баба Дарья всё возле печки хлопочет и вроде их не замечает. Какое только терпение у нее! Но самыми трудными для нее были последние годы. Она сильно болела, почти не ходила, ослепла и не слышала. Прожила 94 года».

Самая младшая сестра Вера из семьи Тарасенко жила в семье Баулиных до 1936 года. В нашей семье она получила ласковое и почётное звание «няня». Как говорится в старой пословице, «как с ранку, так и до останку», сложилась её трудная судьба. Мне было три года, когда вышла она замуж за Петрака Григория Павловича. Мало пришлось пожить ей с Григорием. В 1938 году его взяли на два года на действительную службу. По окончании службы он год прожил дома, и началась война. Взяли его в первый набор, он не присылал ни одного письма, на него не было похоронки. В феврале 1942 года родилась Шура, она ни разу не видела своего отца. Всю войну прожила Вера со свекровью и деверем Петром с какой-то надеждой и ожиданием. На какую только колхозную работу её ни посылали! Некому было заступиться и пожалеть женщину.

Если не ошибаюсь, весной 1946 года сосватал её Коврига Пётр Кузьмич, молодой, энергичный и суровый характером. Кончились у Веры все надежды и ожидания. Трудностей в жизни не убавилось, а прибавилось. Пётр Кузьмич отслужил воинскую службу в течение семи лет, возвратился в родное село. В маленькой старой, старой избёнке его встретила престарелая мать и сестра Мария. В отличие от брата, Мария была рассудительная и доброжелательная. Она-то и поспособствовала женить брата, теперь уже явно на овдовевшей Вере. На колхозную работу стали тревожить меньше, зато дома было нисколько не легче. За проработанные военные годы она награждена тремя медалями и многими почётными грамотами. Дома трудилась без всякого почёта. Стали нарождаться дети: Иван, Владимир, Николай. Свекровь вскоре умерла. Мария вышла замуж, родила девочку Нину. Семейная жизнь не сложилась, и она снова с ребёнком жила в родительской избе. Работала в сберкассе кассиром. Пётр работал в колхозе горючевозом. Позднее Пётр Кузьмич был конюхом, кочегаром, пас коров и выполнял многие другие работы. Вера Ивановна тянула свой воз домашних дел.

Сухенькая и торопливая, уже в преклонном возрасте, она частенько стала запинаться, падать, из-за чего дважды ломала свои руки. Значительно утратила зрение. А тут ко всем бедам добавилась ещё одна — парализовало и приковало к постели старика-Кузьмича. Если не ошибаюсь, десяток лет она с великим трудом ухаживала за ним.

Из Книги памяти: Петрак Григорий Павлович род. 1918 г. Призван 1941 г. Рядовой. Пропал без вести декабрь 1944г.

Продолжение следует…