Девятка.

I.

Я брел по щербатому тротуару с уныло поднятой головой, заискивающе заглядывая в глаза немногим встречным прохожим. Сегодня я решился на Поступок, потому искал поддержки у них. Или, быть может, сочувствия. Не находил. Точнее, почти все, просто не смотрели на меня, а торопливо бежали по своим делам, устремив свой взор в асфальт тротуара. Те же немногие прохожие, которые не потеряли до конца блеска в своих глазах и с интересом смотрели по сторонам вокруг, те встречались со мной взглядами, но не найдя ничего важного для себя, тут же отводили глаза в сторону.

А я все равно решился.

День клонился к макушкам тополей, но жара июньского дня еще не спала, потому было душно, парко и трудно ворочать мозгами.

Достал сигарету из смятой пачки, закурил на ходу, впрочем дыма даже не почувствовал на языке. Тоскливо.

Рекламные плакаты и растяжки вдоль и поперек дороги. Автомобили и гарь от них. Витрины магазинов. И эти снующие туда-сюда люди. Свернул во двор.

Вот. Знакомый подъезд — конечная цель маршрута. Панельный, облезлый, серый и соответствующий настроению фасад «девятки». Смотрю вверх — стена, балконы, белье на веревках, дальше крыша здания и синее, в дымке серого смога, небо без облачка. Уже скоро. Но страшно-то как. Но я смогу, я сильный, я смогу побороть в себе страх.

Первый сюрприз. Металлическая дверь в подъезд заперта и оборудована домофоном. Что-то новенькое. Здесь сроду «проходной» двор был, и вот те раз – домофон поставили. Черт… Терпеливо жду попутного жильца подъезда. От нечего делать снова курю. Минут через семь, дверь открывается, и из подъезда выходит крепкая, маленькая старушка с рыжей дворнягой на поводке. Я ныряю в дверной проем, мимо старушки, пока дверь не закрылась, старательно не замечая подозрительного взгляда бабули.

Захожу в подъезд. В лифт не сажусь, хотя он вроде работает, подымаюсь пешком по лестнице. Первый… Второй… Оттягиваю неизбежное? Тяну время? Третий, четвертый… Может остановиться? Передумать? Нет! Я решил! Хватит! Пятый, шестой… Вспомнил Дианку. Ее улыбку. Звонкий смех. Прочь мысли, прочь. Седьмой, восьмой… Папа, пап, насколько же ты другой! Ничего, ведь не понимаешь! Даже не пытался… Девятый… Все…

С ужасом вижу, что люк, ведущий на крышу, заперт на навесной небольшой замок через металлические проушины. Как так? Еще неделю назад, мы с Дианкой лазали  вечером на эту крышу, смотреть на город, курить и чувствовать единение напополам с пониманием друг друга. Но это было неделю назад. Сейчас вижу замок. Откуда он здесь? Кто повесить успел? Черт… Неожиданно хлопнула металлическая дверь парой этажей ниже, и что-то упало на пол — мешком. От неожиданности я вздрогнул. Потом догадался, местные алкаши снова буянят, как подтверждение мой догадки по подъезду разнеслась пьяная несвязанная брать, потом пошел лифт, и возня стихла.

Однако, что же мне делать с этим замком?

Я скинул свой рюкзачок на пол, нашел на дне складной перочинный ножик, а от верхнего клапана рюкзака, отстегнул булавку.  Полез по вертикальной лестнице к замку. Первая попытка открыть замок с помощью ножа не увенчалась успехом. Я разложил лезвие плоской отвертки из отсека складного ножа и попытался провернуть механизм замка, так сказать сломать его грубой силой — не получилось. Китайский нож, глухо звякнув, отбросил от своего тела стержень плоской отвертки, как ящерица отбрасывает свой хвост в момент опасности.

Вторая попытка открыть замок с помощью булавки, тоже не увенчалась успехом. Бессмысленное ковыряние острием булавки внутри замка – потеря времени. Я с досадой спустился на площадку и закурил, напряженно соображая, что же мне делать теперь.

В очередной раз бросил взгляд наверх. Закурил. И тут, вдруг, заметил, что железная проушина крышки, через которую пропущена дуга замка, надломлена по шву сварки. Минут десять потребовалось на то, чтобы доломать, раскачивая, проушину, и вот я, подхватив рюкзак с пола, очутился, наконец, на крыше девятки.

Солнце уже спряталось за макушки деревьев, а по синему небу разлилась желто-красная краска заката. Я вздохнул полной грудью свежий ветер, и целеустремленно пошел к краю крыши.

Присел на бетонный бортик на краю. Достал из пачки последнюю сигарету, жадно затянулся — пальцы неровно подергивались на руках. Достал из рюкзака заранее написанную записку, развернул ее, но читать не стал, свернул вновь и положил в нагрудный карман своей кожаной куртки.

Докурил сигарету. Странно, теперь мыслей уже, никаких не было — пустота… обреченная пустота поступка.

Сбросил рюкзак с колен и шагнул на край бетонного бортика, качнулся — только не смотреть вниз, только не смотреть вниз — раскинул руки от тела, закрыл глаза и шагнул вперед…

II.

… и шагнул вперед, ожидая краткого полета и последующего смертельного удара о землю в конце полета. Однако прошла секунда, затем вторая, а ничего не произошло… Вдруг резко заныло правое плечо и зазвенело в ушах. Открываю глаза и вижу, что стою (парю?) в воздухе в полуметре от края крыши девятки. Что такое? Черт…

— Кхе, кхе, а вот его нам сейчас только и не хватало! — с ужасом оборачиваюсь назад, и вижу человека, который только, что сказал эту фразу, — Ты бы не звал больше никого! Я и так рискую, пошел на должностное преступление.

Впрочем, человека ли? Серый, мешковатый балахон на теле полненького мужичка, выглядел гротескно. Плешивый череп поблескивал испариной в свете заходящего солнца. Нос картошкой, маленькие глаза навыкате, маленькие ушки, прижатые к черепу. Толстенькие и лоснящиеся щеки. Остатки волос на голове — пегие. Руки сложены за спиной. А еще за спиной у него я увидел то, что выбивалось из контекста моего понимания — из-за плеч существа, торчали два крылышка, обрамленные серыми, крупными перьями.

Я с шумом выдохнул воздух из легких, оказывается я не дышал, с того самого момента моего шага за край. Судорожно, со свистом, вдохнул воздух назад в легкие.

— Полегче, полегче, — молвило существо хриплым голосом, — у нас мало времени, давай-ка ты назад на крышу перебирайся!

— Как…

— Да, ты просто шагай ко мне давай назад и все! Тяжело ведь тебя держать.

— Так я же хотел…

— Давай ко мне, я говорю!

Я развернулся в воздухе, переступив ногами на месте, точно так же, как если бы я это сделал, находясь на какой-либо прочной и твердой поверхности, и шагнул назад за бетонный бортик на крышу «девятки».

— Вот и молодец! — похвалил меня незнакомец.

— Кто?.. Кто ты… вы..? Я …

— Спокойно! Я всего лишь ИО твоего Ангела Хранителя. Ноющую боль в правом плече чувствуешь? И звон в ушах?

— Да…

— Вот, это он тебя покинул. Он всегда сидел на твоем правом плече. Теперь этим плечом ты чувствуешь его утрату. Самоубийцам не положен Ангел. Он тебя покинул, не справившись со своей задачей. Его отправят на курсы переподготовки и повышения квалификации.

— А я… а ты, а кто… как?

— А я Ангел второго эшелона, исполняю обязанности ушедших Ангелов Хранителей у выживших суицидников.

— Так я выжил после падения?

— Нет пока. Ты еще не упал. Спасаю вот я тебя, точнее пробую это сделать, на прямое вмешательство сподобился. Надежду я на вас людей всякую потерял, вот и вмешиваюсь прямо. Ты у меня шестьсот шестьдесят шестой. Интересная цифра, потому и действия мои такие, противоречащие правилам прямого невмешательства. Шестьсот шестьдесят пять предыдущих самоубийц, по каким-либо причинам выживших после первой попытки, и к которым я был приставлен, я так и не спас и не оберег.  В свое время, за свои проступки, я к вам самоубийцам навечно был приставлен. Ну, или до той поры пока кого-нибудь не спасу. Тока мое начальство меня к конченным, и обязательным самоубийцам ставит. Без вариантов. Никого не остановил я, до сей поры. Я уже устал, и разговоры через посредников с вами вести, и линии вероятности менял, и намеренно, локально изменял реальность, но все бесполезно – дохните обреченно. Мир не мил вам этот. Одно вам название — себяубивцы. Из шестисот шестидесяти пяти – 150-т утопло, 23-и заживо подожгли себя, 231-н отравился, 45-ть сознательная передозировка наркотиками, 216-ть — летунов, ты вот 217-й летун получаешься и 666-й в моем списке. Что же вами движет-то? Ты разве не знаешь, что после такого Поступка, ты в аду гореть будешь вечно?

— Я атеист, я не верю в эту чушь!

— О-о-о! Как вашим родителям и вам черти головы промыли в Союзе и после него… Значит, не веришь в Бога? А в черта веришь?

— Нет…

— Плохо дело… И ад, и рай существуют, поверь мне. Только в аду тебя черти не на сковороде с маслом жарить вечно будут, а там ты воспоминаниями вечно мучиться будешь, совестью, памятью. А коли не имел совести в жизни, там ее получишь, и на реверсе все будешь вспоминать, переживая все свои грехи и проступки. Поверь на слово, пытка памятью страшней физической боли.

— …

— Молчишь? А может, ты мне что-то новое скажешь? Оригинальное? От кого бежишь-то в Поступок?

— Я не хочу жить в этом мире, где люди убивают и насилуют друг друга, родители обижают и не любят своих детей, правительство наживается на народе, сильный бьет слабого, любимые предают друг друга. Кругом грязь, мразь, вранье, предательство, тошнота и пустота. Мне нет места здесь!

— А-а-а… понятно, ты из глины другой вылеплен… Из особой… И мир этот не ты сам таким сделал… И ничего от тебя не зависит. А чего же ты Диану-то обидел вчера, коли правильный такой?

— Я! Да я! Да мне! Она… — осекся я.

— Вот и то тоже! Глина, она брат везде одинаковая, цветом чуть разнится, а так… Значит, нового ты мне ничего не сказал… Особенный… Смотрю еще и сессию завалил, выгоняют? Армия? Конец жизни?..

— Давай я тебе в рамках своего правонарушения, покажу сейчас, что такое Свет, а ты сам потом еще и Тьму увидишь, коли сможешь. Я тебя уверяю, все так и есть: Белое и Черное, Добро и Зло, Любовь и Смерть, Радость и Печаль, Ад и Рай, Бог и Черт. Только помни, что еще оттенки-градации этих величин на земле имеются. Все это в мире присутствует. И ты сам выбираешь сторону или оттенок. Начни с себя. Хочешь видеть грязь, вымараешься в ней по уши, хочешь знать любовь, добро окружит тебя заботой. Глаза закрой! Вот, так! Не подсматривай!.. Все, смотри, открывай глаза. Вот видишь впереди свет? Так ты иди к нему навстречу!..

Я пошел…

III.

…шагнул на край бетонного бортика, качнулся — только не смотреть вниз, только не смотреть вниз. Не удержался – посмотрел. Голова закружилась. Качнулся вперед, назад, и вдруг… что-то больно ударило по затылку. Свет померк. Вокруг разлилась тьма… и еще, я вдруг перестал чувствовать свое тело. Странно, я осознавал себя, что я это я, а вот ничего не мог почувствовать вокруг. Я не чувствовал пальцев на руке, которые могли бы ощутить шероховатость бетона или прикосновение друг к другу, впрочем я не чувствовал и собственно самих рук. Я не дышал и соответственно не воспринимал никаких ароматов в воздухе. Я не чувствовал языка во рту и не мог ощутить вкус никотиновой слюны на зубах. Я не мог говорить. Я не слышал песнь ветра, которая неизбежно должна была присутствовать на крыше, и не слышал шума вечернего города. Я не видел ничего, в конце концов. Я ничего не чувствовал.

Однако я продолжал думать, и теперь я воспринимал себя, только как следствие того, что я думаю. Существование моих мыслей, и моя память теперь определяли меня. Я помнил, как пахнет полынь на пустыре, я помнил как выглядит радуга в небе после дождя, я помнил прикосновение добрых и нежных маминых рук, я помнил свой первый поцелуй на губах, я помнил вкус клубники с молоком у бабушки в деревне, я многое чего еще мог вспомнить, но вот ощутить уже ничего не мог. Я мог думать и вспоминать свои ощущения, но пять чувств оставили меня. Потому я себя воспринимал сейчас единственным возможным способом, наличием памяти и способностью осознавать это.

Вдруг глаза (или все-таки не глаза?) увидели впереди, в кромешной темноте, яркую, светлую точку. Как будто кто-то снаружи проделал маленькой иголочкой отверстие в стене, и луч света устремился в помещение, через это отверстие. Не отрывая своего взгляда от этой яркой иголочки света, я вдруг осознал, что точка постепенно растет. Вот она уже стала ярким небольшим пятнышком. От резкого контраста между светом и тьмой, вдруг заломило в  глазных яблоках. Ага! Проснулась боль. Я попытался закрыть глаза, опустив веки, но этого у меня не получилось – век не было. Пятнышко ярчайшего света било мне в самые глаза. Потом где-то на периферии слуха, я вдруг осознал, вначале не яркие и бормочущие, но впоследствии набирающие силу, ревущие голоса. Отдельные звуки формировались даже в какие-то знакомые слова, но вот смысл этих слов был непонятен. Потом вдруг я ощутил вкус крови во рту от прокушенного, во время удара, языка, потом заболел сам прокушенный язык и страшно, до кричащего стона, заболел затылок на голове. И тут включившееся сознание донесло до меня смысл ревущих над ухом, захлебывающихся в плаче и вое, слов:

— Сашечка мой!!! Хороший! Милый! Любимый! Что с тобой? Ответь мне! Скажи! Я люблю тебя!!! Не уходи! Хороший мой! Сашка! Посмотри на меня! Вставай уже! Давай! А-а-а-а-а-а-а! Саша! Сашенька! Скажи что-нибудь! Сашка! Я ЖЕ ЛЮБЛЮ ТЕБЯ-а-а-а-а…

Дианка… она стояла на коленках на крыше «девятки», обхватив меня одной рукой за шею, рыдая и воя, а второй рукой светила фонариком мне в лицо… Я не мог выдавить из себя ни слова. Вокруг была темная летняя ночь. От удара затылком об крышу девятки, вся задняя часть моей головы, превратилась в одно сплошное место боли. Кровь сочилась сквозь Дианкины пальцы и капала на пол.

IV.

Свет… я познал свет, увидев тьму.

V.

Автор нижеследующих строк – Liberta.

Безысходность во всем
Во мне… в тебе… в снегу…
Везде тупик
Тотальная депрессия
И боль стучит в мозгу
Последний миг
Мы скоро все умрем


И стулом в форточку
Бегом… на крышу… на ветру…
Поймешь теперь
Прогнившая культура
Умрет как только я умру
Наступит смерть
Зря ты вязала эту кофточку


Асфальт меня обнял
Ступня… из носа… кровь…
Стоит народ,
Стоят и смотрят
Девятка вызвала любовь
Какой полет
Давно никто так не летал

20 комментариев для “Девятка.

  1. FuntEG пишет:

    тема суицида. хм… безысходность, тупик…
    «лишь утратив всё до конца, мы обретаем свободу…»
    неплохое повествование, смысловатое =/

    Ответить
  2. psihogus пишет:

    Бля….хм..пардон, кля!! Кран…Серега, жёстко ты это все описал…Это все печально, так как большинство таких вот ребят не встречают своего ИО… И падают гроздьями….. Апатия напала на тебя…рассказ очень хороший! Переживания яркие и понятные…. твой отпечаток я чую…
    Братка, все путем! Я с тобой! И на улице гроза с дождем! Но зато потом будет солнце! А вот еще! на первом этаже девятки продается ЗАМЕЧАТЕЛЬНОЕ пиво на розлив!!!

    И еще… все кончается ХОРОШО! Растём , брат! Мы все с тобой! МОЛОДЕЦ! Тронул меня этот рассказ….

    Ответить
  3. Kran пишет:

    хы-хы…
    так-то то не мои мысли депрессивные и суицидные так изложены, по-крайней мере не сегодняшнего меня, коли я не полетел тогда, сейчас стало быть и не относится сие ко мне.
    Я просто давно хотел эту задумку такую изложить рассказом, а тут вот меня один человек к этому подтолкнул так кстати! ;-) спасибо ему!

    Ответить
  4. Killer Joe пишет:

    ПольГоген почти всю жизнь проработал бирживым брокером-а оказалось, что он великий художник))я к чему это ,неплохо у тебя кран рассказы получаются…

    Ответить
  5. RussianTank пишет:

    Я не хочу жить в этом мире, где люди убивают и насилуют друг друга, родители обижают и не любят своих детей, правительство наживается на народе, сильный бьет слабого, любимые предают друг друга. Кругом грязь, мразь, вранье, предательство, тошнота и пустота. Мне нет места здесь!

    Ответить
  6. FuntEG пишет:

    все живут в этом мире и наслаждаются, а от чего же эти люди не такие как все? чего они ищут, чего хотят, от чего страдают? почему они ведут себя словно особенные? и какая для них отведена роль в миру?

    …..

    Рассказ удался на мой взгляд, жизненная ситуация, хорошее живое слово, и… и этот безысход, так прочно въевшийся в русскую литературу, само собой не от хорошей жизни… и нет выхода уже кажется — «Свет померк. Вокруг разлилась тьма… и еще, я вдруг перестал чувствовать свое тело», но то был бы автор не романтик если бы так всё и закончилось, и я сам ждал до последнего что закончится всё благополучно… и… дождался.
    Кстати тут так же хотелось бы отметить, что тронуто много больше проблем общества, да уже наверное и человечества, чем может показаться при первом прочтении, тема суицида среди молодёжи, как проблема или даже болезнь общества, на фоне созревания молодого организма так же стычки с родителями, сверстниками, непонимание… и как следствие возможный преждевременный уход человека….
    блин, прям целый урок литературы, ей-бо! Краныч, я лишь сказать хотел, что сказ удался, и есть мораль, что наполняет его особенным значением! так держать!

    Ответить
  7. Kran пишет:

    хы-хы, спасибо, ребя, за такой прием рассказа, я чес слова не ожидал такой реакции…
    отдельно FuntEG’у спасибо за такую лестную рецензию!

    Ответить

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Copyright © 2024 Мира Край | My Music Band от Catch Themes