Дом. Часть четвертая.

Дом. Часть четвертая.

А. Страж, С. Кран

10.

— Запрос отклонен, — механический голос в голове давно был ненавидим ею, но столь же и необходим…

С одной стороны он означал, что Ему еще был нужен ее рассудок и способности. Любой ответ и реакцию можно закрепить условно рефлекторно, человек может реагировать не только на речь, но и на любой другой звук, цвет, удар: словом — на любое воздействие. Однако странность заключалась в том, что если у человека присутствовала потребность в общении, то она оставалась приоритетной. Правильнее даже сказать – жизненно необходимой, не уступающей тем потребностям, что связаны с сохранением жизни напрямую. Пусть это нелогично, но в равной степени же и неоспоримо. Если бы люди были логичны и предсказуемы – человечество не существовало бы уже очень давно. Люди живы, потому что остаются неидеальными, сколько бы они не стремились к абсолюту. Только в этом случае – Ему интересно.
Да, Ему нужны ее способности, но с другой стороны, звук голоса в голове подтверждал еще и то, что она и сама продолжала быть источником изучения. Двусторонний анализ. Бикулярный микроскоп.
…Кто отклонил запрос?
— Причина.
Снова низкий аккорд дисконнекта. Тишина повисла многозначительной паузой, что-то новое происходило в серых стенах Дома. Что это?
— Третьего ко мне, — повторила команду она.
Дверь тут же отварилась.
— Что происходит, — спросила она высокого худощавого мужчину вошедшего в комнату. Серая футболка с размытым от частых стирок принтом на груди хорошо сидела на широких плечах. Руки он держал в карманах серых же, льняных брюк.
— А что случилось? – мужчина скрестил руки на груди, всем видом изображая непонимание.
Он плохо блефовал.
Она провела рукой по боковой пряди своих, но чужих волос и прошлась по комнате. Без хитрости здесь не обошлось. Не могло быть, чтобы Третий не имел к этому отношения. Значит, он набивал себе цену.
— Кто, как не ты, знает программу как свои пять пальцев.
Она задумчиво обошла его несколько раз, то, что он прятал глаза и тщетно пытался умерить сердцебиения, не осталось не замеченным. Грудь вздымалась часто, несмотря на старательную задержку дыхания. Это хорошо. Очень хорошо.
— Знаю. Но что мне с того.
— А что ты хочешь с этого иметь?
Он не оборачивался, когда она обходила его со спины. Она намеренно сокращала радиус описываемых ею окружностей и шагала медленно и степенно.
— Ты знаешь, чего я хочу.
— Знаю. Как и то, что Он легко устранит созданную тобой неполадку.
— Ты не доверяешь мне. Это же только проба. Устранение не приведет к уничтожению.
— Ты создал его? – она остановилась.
Неужели он смог, и она приближалась к своей мечте.
— Не до конца. Мне нужно продумать все условия.
— Не до конца, — выдохнула она.
— Но болванка готова! – спохватился он.
— Не пойдет. Так не пойдет.
— Все получится. Я смог отменить твой запрос, хотя это казалось невозможным! Дай мне время, я сделаю.
— Ты должен предусмотреть все. Понимаешь? Не будет второго шанса.
— Не нужно второго, я сделаю. Даю слово.
Она пристально посмотрела на него и продолжила мерные шаги.
— Я беру твое слово.
Мужчина растер руками шею, как если бы она затекла, и тихо произнес.
— Ты долго не звала.
— Много работы. Ты же знаешь.
Он обернулся, не выдержав ее шагов за спиной.
— Зачем тебе это?
— Зачем – что?
— Здесь есть ты и я. И больше никого, мы вечно молоды. Что тебе нужно там?
Она молчала и продолжала идти, но он уже не мог не смотреть на нее и кружился на месте:
— Тебе плохо со мной, — наконец выговорил он. — Тебе плохо. Там…ты уйдешь от меня?
Бедняга. Если бы его не способности к программированию, он и трех дней бы здесь не продержался. Впрочем, все здесь находились не просто так.
— Мне хорошо, — просто ответила она.
— Останься. Там мы такие же смертные, как и все. Там болезни, старость, воровство, войны…
— Ты не понимаешь, — прервала она.
— Не понимаю, — он боролся со сбившимся дыханием.
— Ты создашь его?
Он опустил голову и скрепил руки на затылке.
— Я же обещал.
Она подошла совсем близко, чтобы заглянуть в глаза.
— Два дня. Слышишь?
— Да, — его руки расцепились, и дрожь в пальцах стала более заметной. – Разреши мне… Разреши.
Стоило ли выдать поощрение? Она задумалась, прикрыв глаза, а потом произнесла:
— Закрой дверь.

11.

Капюшон становился очень важным атрибутом, когда было нужно двигаться в лабиринте. Он мешал смотреть по сторонам, а значит, помогал идти куда нужно, вперед, не отвлекаясь на обманные декорации, не сбиваться с цели.
Эха от ее шагов почти не было слышно, она точно знала, что в лабиринте одно пустое помещение сменяло другое, и звуковые волны должны отражаться от нескольких поверхностей, а значит шорох — разноситься далеко, ровно настолько, чтобы можно было представить, что ждет впереди. Впрочем – эта информация бесполезна. Там ждала пустота, очень похожая на ту, что здесь, но все же… Но Дом затих. Эхо гасилось, вопреки всем законам. Да… жизнь иногда пугала ненатуральным однообразием.
…Пленник уже проснулся, но так и не встал с брошенного прачкой по ее приказу тряпья.
— Как ты?
На его лице мелькнула саркастическая улыбка.
— Лучше всех, как видишь.
— Вижу, — она сняла с головы капюшон. – Поздравляю.
— Не с чем.
Она внимательно посмотрела на него и произнесла:
— Предупреждаю, что агрессия здесь пресекается сразу. Так что – успокойся.
— Что тебе нужно от меня.
— Ничего. Мне вчера показалось, что это тебе от меня что-то потребовалось.
Раздумья тенью по лицу:
— Это не сон? Ты была у меня!
— Сон-сон. Тихо. Меня раздражают громкие звуки.
— Да кто ты такая?
— А как ты думаешь?
— Все вы здесь психи ненормальные! Как ты тут можешь находиться?
— Умный, да? – Она приблизилась к нему ровно настолько, чтобы не оставить свободного пространства между ними. – Однако мы оба здесь. И ты, и я. Сами пришли – никто не звал.
— Сам. Да, я пришел сам, — он потупился и постарался отстраниться от нее. – Но я уйду отсюда.
— Так иди. Иди прямо сейчас.
Недоверие в его глазах сменилось на жесткость.
— Издеваешься, — он сделал шаг назад. – Кто-то должен знать выход. Это ты?
Наивный… странный. Он мало говорил о себе, в противоположность почти каждому, кто попадал в Дом. Никто не спрашивал у нее, как она попала сюда и почему осталась, в то время как мог спросить что угодно. Он — первый кого это заинтересовало.
— Может и знаю.
— Знаешь. Ведь есть те, кто вернулся.
— Ты много знаком с такими?
Он помолчал некоторое время, раздумывая над чем-то. Его лицо ничего не выражало, но она-то знала, он думал о самом важном. Никто не думает о пустяках, находясь в тупике…
— Как тебя зовут? – наконец произнес он.
— Никто меня не зовет. И тебе не следует.
— Это ты здесь всем управляешь? Дом будто прислушивается к тебе.
— Слушает, да.
— Зачем тебе это? Зачем тебе я, все мы.
— Незачем. Ни ты, никто другой.
— Абсурд, — он провел руками по лицу.
— Ты считаешь?
— Ты — сумасшедшая. Как все здесь. Я тоже сойду здесь с ума. Я схожу с ума, черт возьми.
Знакомый сценарий. Его психика устала защищаться… Интересно, сколько времени пройдет до его первой истерики?
— Можешь сойти с ума, если хочешь.
— А если не хочу?
— Не сходи. Тебе нужен рассудок? Значит — борись.
— С кем? Дьявол вас всех здесь побери! Я не знаю с кем бороться! Кто выступает против меня?! Почему у меня нет права защищаться?
— Ты сам. Сам против себя самого. Как думаешь: кто победит?
— Бред. Это же бред!
— Возможно.
Пауза словно сгущала пустынную темноту подвала.
— Помоги мне.
Ну вот. Сдался? Не похоже. Хитрит? Нужно проверить.
— Как ты это себе представляешь?
Он задумчиво прошел по комнате, совсем так, как она вчера кружила над Третьим.
— Расскажи мне об этом Доме.
— Что ты хочешь узнать?
— Что он такое? Откуда он взялся?
— Ишь ты…
Она не удержалась от громкого смеха, тут же подхваченного эхом в соседних помещениях, что его, похоже, изумило.
— Эхо?
— Здесь все не такое, каким кажется на первый взгляд.
— Я заметил, — с тяжестью выговорил он. – Что такое этот Дом?
— Никто не знает.
— Но… ты давно здесь?
— Давно. Я не думаю о Нем.
— Послушай, ведь он был построен кем-то. Я видел в стене виртуальную клавиатуру, он компьютеризирован? Значит, он рукотворен. Его создал человек, неужели тебе никогда не хотелось узнать кто Он? Для чего ты здесь?
В точку. Все вопросы в точку. Хотела…Все хотели.
— Ты об этом? – она вынула клавиатуру из подвальной стены.
— Как ты это сделала?!
— Просто. Дом слушает меня, помнишь?
Он в два шага оказался рядом. Похоже, кнопки вызывали у него стойкое недоумение.
— Странная вещица.
— Стандартная.
— Нет. На стандартной и половины таких кнопок нет.
— Наблюдательный, — саркастически произнесла она. – Удивлен?
Его взгляд некоторое время нащупывал знакомые кнопки, словно пытаясь сориентироваться.
— Timе, – прошептал он прочитав соседнюю с Delete. – Не может быть!
— Может. А внизу стрелки, видишь?
— Стандартная… Но у нас никогда не было…
— Ни единого шанса, – оборвала его она. – Да, полезная кнопочка. Но не самая функциональная.
Его замешательство продолжалось еще некоторое время, а рука отрешенно потянулся к ее плечу.
— Отсюда можно управлять всей жизнью. Неужели здесь есть… ААу!!!
— Я не разрешала меня трогать.
Он упал на колени, держась за обожжённую руку.
— Никому не разрешено трогать меня. Запомни и впредь воздержись.
— Могла бы предупредить.
— Могла бы. Но ты бы все равно проверил, верно?
На его лице появилась рассеянная улыбка, а она одним движением замуровала клавиатуру обратно в стену.
— Итак, ты решил, что компьютерные программы – дело рук человека.
— А кого же еще.
Наивный… Странный.
— Джобс был семьдесят седьмым, кого выпустили отсюда. Он оказался способным. И потому полезным.
— То есть он взял все здесь?
— Да.
— Но как же. Почему тогда в нашем мире нет таких возможностей?
— Он просто личинка. Помнит то, что должен и не может передать другому.
— Но зачем?
— У тебя будет время подумать.
— А кто еще был тут?
— Здесь родилось много экспериментов. Ты не должен знать обо всех.
Казалось, он забыл о боли, но выглядел усталым. Она смотрела в его глаза, повинуясь какому-то незнакомому чувству. Что было в нем? Что она искала в нем?
— Что за эксперименты?
— Забудь. Тебе ведь нужен твой рассудок? Ты узнаешь, если захочешь сам. Со временем.
— Я устал от загадок. Почему ты просто не расскажешь мне.
— Просто рассказать? Ты не находишь, что эти два слова плохо сочетаемы, Саша.
Он устало сел на пол и положил голову на ладони.
— Мне не уйти. Я останусь здесь до самой смерти.
— До смерти? – она снова захохотала.
Значит смерть страшила его. Теперь он выглядел подавленным и безучастным. Пожалуй, хватит, иначе он превратится в топливо. Ему нужно время.
— Подожди, — остановил он, завидев, что она повернулась к выходу.
Зря она обернулась. Почему обернулась?
— Смерть – это не самое худшее, да?
— Если бы ты был как остальные, то был бы уже мертв.
— Остальные – это наша группа?
— Нет никакой группы, Саша. И не было.
— Как не было! Что ты сделала?!
— Так, – прервала его негодование она. – Так не было. На Землю попадет только та информация, которая нам нужна. Никто не вспомнит о них. И ты забудь.
— Да ты в своем уме? Ты больная!
— Успокойся.
— Они же люди! Живые люди!
— Если ты не прекратишь орать, то пожалеешь.
— Они живы? Скажи, они живы?!
Потрясающе… Что это? Паника?
— Может быть. Тебе-то что?
Казалось, он хотел что-то сказать, но это ему не сразу удалось.
— Думаешь, что тебя никому не остановить?! Что можешь безнаказанно ставить эксперименты над людьми? А сама сдохнуть не боишься?
— Ты хочешь убить меня?
— Будь уверена, я придумаю, как справиться с твоей защитой.
Угрозы. Он боялся ее.
— Придумай, — спокойно ответила она. – Только учти тогда и это, — она повернулась лицом к стене. — Зеркало, стрижка.
Как по команде появились вездесущие трубки-провода. Лезвия блеснули холодным хромом и застыли в ожидании.
— Вот так, – она провела ладонью по скулам, показывая нужную длину. Черные локоны полетели на пол в ту же секунду, а она, не опасаясь их опасной работы, повернулась к нему лицом. – Теперь смотри внимательно.
Она резко подняла руку и провела по голове. Провода не успели среагировать и лезвия вошли в ладонь как нож в сливочное масло, отрезав пальцы. Его лицо приобрело шокированное выражение и побледнело. Он не был слабаком, но почему испугался?
Наивный… Странный.
Отрезанная плоть издала противный шлеп, упав на грязный пол. Секундное замешательство и металлические нити начали обработку повреждений, скоро пальцы оказались на месте, и она сжимала и разжимала их, как если бы ничего не произошло.
— Молчишь?
Тишина ответила за него. Она подошла к нему, поправляя восстановленной рукой пышную прическу.
— Я отвечу на твой вопрос, Саша. Да.
— Да? – прошептал он.
— Да, — произнесла так же шепотом. – Смерть – это не самое худшее.
Она накинула капюшон на голову и немедленно удалилась, оставив его наедине с собой и новыми испытаниями. Что-то было в его голосе. Ей нужно было подумать.